«Жизнь учит лишь тех, кто ее изучает». В. О. Ключевский.

«В Пензе вся история России»… Под этими словами Евгения Евтушенко подпишется любой пензяк. Для Пензы они вовсе не поэтическая метафора, а просто фактическая сторона жизни.

Здесь краеведение лет 200 как народный обычай, традиция, хобби. Им занимаются все – от губернатора до таксиста, от школьника Первой классической гимназии (в ней учился Белинский) до тетушки-дачницы с пышным букетом пионов со старых дач бывшего Казенного сада (лучшего училища садоводства и, как сказали бы сейчас, ландшафтного дизайна, в Российской империи).

Василий Осипович Ключевский, блистательный литератор, академик изящной словесности, мастер афоризма, непременно не только оценил бы высказывание поэта, но и, конечно, как великий ученый вывел бы из этого стройную историческую закономерность.

Кстати, афоризмы Ключевского в Пензе настолько популярны, что единственный в России музей великого русского историка готовит уже второе издание этой редкостной книжки. Вот всего лишь два из, пожалуй, самых любимых в Пензе высказываний Ключевского на сегодняшний день: «Надобно не жаловаться на то, что мало умных людей, а благодарить Бога за то, что они есть» и  «Гораздо легче стать отцом, чем остаться им».

Вряд ли жизненный путь Ключевского, учитывая его происхождение и во многом трагическую судьбу, мог сложиться иначе. Не только потому, что Пенза вообще не похожа ни на один из городов Поволжья. Величественная Попова (Боевая) гора с историческим центром и остатками древнего крепостного вала, кипень садов, скверов и парков, купола возрожденных храмов, строгие прямые линии кварталов… Смесь Замоскворечья и гоголевского Петербурга, изрядно приправленная станичным укладом Верхнего Дона и деревянным кружевом купеческой Казани.

Дорогие читатели и посетителя моего сайта. К сожалению, в последнее время мы все меньше и меньше читаем современную прозу. А жаль! Это прекрасная возможность познакомиться с взглядом на жизнь наших современников и авторов, с которыми есть возможность общаться напрямую. Поэтому я продолжаю публикации Федора Самарина, самобытного и одаренного писателя и литератора, достойно продолжающего писательское дело нашего деда. Предлагаю ознакомиться с его работой, опубликованной впервые в 2009 году - "ГУЛЯ ПОРТУГАЛЬСКАЯ. Маленькая трагедия." Ваш Роман Самсонов

«Матерой клоп ужасен, но есть известная грация в движениях шелковистой лепизмы».

В. Набоков, «Облако, озеро, башня».

С изнанки листья (не ветлы ли?) почти черные. Сквозь них, будто в камере обскура, процеженное небо, и все, на чем его спелые, чужие для этих мест, капли -- большое, яркое, значительное.

Крышка от пива вдруг выстрелила невозможной для глаз искрой. Остальное – пластиковые разноцветные пакеты, пачки из-под сигарет, оторванная голова куклы с синими очами, битое стекло, даже большой фанерный ящик, заляпанный ссохшейся дрянью, сквозь которую выпирало какое-то «…ры» -- все затаилось, изготовилось, только усы торчат.

 Несправедливо. Вот эта крышка из-под пива – ну, разве ж это звезда!..

 Герман Алексеевич прищурился и свернул изображение в плотный шарик: теперь этот угол детсадовской территории был планетой, претерпевшей ядерную войну.

Маркиз Онорио был последним потомком фамилии Костантино Пила ди П…, что в провинции С…; фамильное дворянское гнездо это еще и сейчас можно видеть посреди всяких модернистских либеральных штучек почти в неприкосновенности. Настоящий замок, палаццо, выдержанный в прямых и благородных линиях, таящий в себе остатки древних нравов, почтения и уважения замка к хозяину, а хозяина к замку, то есть, такой зависимости, которая в наши дни мало-помалу стала чем-то вроде нравственного анахронизма.

Ну, а поскольку значительная часть разорившихся землевладельцев некогда, во дни тревог и перемен, рассталась с родовыми именьями, постольку и то, что еще кое-где сохранилось, образует нечто гораздо более важное, чем просто бывшее поместье. Смутный образ величавого одиночества, чего-то, во что хочется верить…

Выйдя на крыльцо, Павел Анатольевич оттянул подтяжки и выстрелил ими в голую, покрытую редким рыжим волосом грудь.

Хорошо!

За дальними кустами жасмина и неплодоносной облепихи занимался день. Травы были росисты. Сорока сидела на крыше бани и крутила головой. У соседа за забором храпел хряк.

По-над лесочком, который начинался сразу за сортиром и кустами жасмина, парило.

Муравейник у березы ожил.

Впереди был завтрак: вчерашние блинцы с капусткою и яичком, краковская колбаска, маслице в фарфоровой масленке и помидорчики прямо вот с куста.