Бассейн Печать
Избранное - События
Автор: Дмитрий Волкош. http://www.poete.ru/this/197   
05.11.2011 09:03
Тренировка Самсонова подходила к концу – оставалось проплыть совсем немного – промежуток от отметки 30 до отметки 45 на белом циферблате настенных часов в сияющем никелированном корпусе. Под часами - дверь, ведущая в тренерскую. Она была открыта, и видно было, как Станислав Семенович, занимавшийся с Самсоновым с самого начала его карьеры, пьет чай у старого телевизора.
Самсонов чувствовал приближающуюся усталость. Тело как будто набирало вес, и, что бы толкать его вперед, нужно было предпринимать больше усилий. Вода потеряла свою эластичность и стала казаться схватывающимся на воздухе бетоном. Самсонов чувствовал, как потеет – это было похоже на тончайшую пленку, жарко обволакивающую с ног до головы. Задача была в том, чтобы не обращать на эти симптомы внимания, просто сосредоточиться на дыхании, подтянуть движения до идеала, отрабатываемого уже много лет и повторяемого в уме еще в душе, до выхода на бортик. Но мысли никак не хотели двигаться в нужном направлении. Сначала он вспомнил, как смотрел телепередачу про американских ученых, разработавших суперкостюм для плавания «Нефритовый дракон». Потом всплыла картина: китайские пенсионеры плавают в потоке небесной ци – протягивают к серому небу короткие деформированные трудом руки в ухоженном парке, расшитом изумрудной зеленью. Ирка на диване под тяжелым стеганым одеялом: одеяла много, а Ирки мало и у нее серое, с жемчужным отливом лицо – подхватили во время путешествия по Азии какую-то заразу, сначала слег он, потом, дома, она. Волосы пахнут душными пряностями и потом. Мама раскатывает тесто для пельменей, на пальцах поскрипывает мука. Утром, бреясь, порезал левую щеку. Розовая вата на краю раковины.
Стрелка переползла к 35. Самсонов хлебнул воды, сбилось дыхание. Он фыркнул, вода вокруг носа закипела. Внутри колыхнулось раздражение, и он подстегнул это чувство, вспомнив, что при плавании любой человек незаметно сам для себя выпускает в воду столовую ложку мочи. В бассейне он был последним посетителем, и значит, что где-то ведро этой естественной жидкости уже разбавило немалую концентрацию хлорки. Он рассердился, и адреналин помог чуть оживить засыпающее тело.
Самсонов фиксировал происходящее в двух измерениях. Сначала приближался левый бортик: салатовая полоса плитки, над ней полоса белого кафеля. На белом – часы, под часами – ряд из голубых пластиковых кресел, синий металлический стеллаж со спасательными кругами, жилетами и паралоновыми гантельками для аквааэробики. Слева от стеллажа – дверь тренерской. Станислав Семенович подобрал ноги и курил. Толстые шерстяные носки ярко белели в мерцании телеэкрана. Хотя плавательные очки были мокры и картинка все время плыла, Самсонову удалось определить красный огонек сигареты. Это его неприятно кольнуло – раньше Станислав Семенович скрывал свою вредную привычку, а в последнее время частенько закуривал даже в помещениях спорткомплекса.
Доплыв до бортика, он сгруппировался под водой, оттолкнулся и поплыл назад. Картинка изменилась – теперь он стремился к двум огромным, почти во всю стену, окнам с переплетом в виде двух равноконечных крестов. В них смотрели окна дома напротив. Это был сталинский тяжелый куб. Верхняя рама отсекала часть крыши с полосатой рекламой и частью слогана. Приближаясь к бортику, она становилась читаема: «Ура – гроза». Кроме одного, во всех окнах горел свет. Именно это привлекло внимание Самсонова. Выныривая и делая вдох, он всматривался в его темноту, и вскоре различил пятно формы. Оно было где-то в глубине помещения, как будто там, в квартире, забыли погасить свет в смежной комнате, возможно, прихожей, и через приоткрытую дверь свет обозначал себя трапецивидным пятном. Самсонов отметил новый оттенок усталости – казалось, что тело отделялось от него, было отчасти приятно, будто подслащенная вода просачивается в мышцы и тянет тело ко дну. Ощущения были сложными – по опыту он чувствовал, что осталось плыть еще не так уж и много, и важно было не сбавлять темп, но и сопротивляться этому ощущению не хотелось. Самсонов сказал себе: «Барахтанье в безграничном кашемировом одеяле, запутался в складках... уже двадцать пять лет». Потом он отметил, что этой мысли предшествовал некий отрезок беспамятства, а этому отрезку – череда из образов: космические корабли таиландских храмов, крупные ушные раковины Будд, женщина, кормящая грудью поросенка. Худой и жилистый полуголый мужчина, сидящий на корточках у циновки, на ломаном русском объясняет первую благородную истину про страдание. Он сам, лежащий на циновке и внимающий проповеди, настолько уставший от боли и жары, что готовый отбросить тело, как одеяло в приступе лихорадки. Ирка то хихикает на заднем плане, потешаясь над смесью мяукающих звуков и неправильных падежей, то испуганно заглядывает ему в глаза. Слова теряют смысл, но наливаются невыносимой тяжестью правоты в голове. Циновка темная от пота, темное тело тайца сливается с терракотвой стеной комнаты, за приоткрытой дверью оргия солнца и тропической влажности. Невыносимый свет заключен в трапецивидную форму.
Восстановление этой цепочки воспоминаний напоминало разархивирование сжатого файла - в паре секунд была заключена целая жизнь, удивительно настоящая, даже не в смысле ее истинности, а том, что из его головы во время припоминания совершенно исчез и бассейн, и Самсонов, плывущий в этом бассейне – настоящее, тренировочное время отступило в прошлое и уступило место прошлому, ставшему настоящим.
Он не заметил, как тренировка подошла к концу. Станислав Семенович накинул ему на плечи белое махровое полотенце и дал бутылочку спортивного напитка. Он выпил сразу половину – как обычно, мучила сильная жажда.
Потом Самсонов долго стоял под горячим душем, до тех пор, пока натруженные и отвердевшие мышцы обрели привычную упругость. Растер тело полотенцем, переоделся. Вышел в коридор, повернул ручку двери тренерской. Станислав Семенович беседовал Борисом Аркадьевичем, тренером секции по водному поло. В комнате было накурено, на столе стоял коньяк, в тарелочке блестел тонко нарезанный лимон. Самсонов подумал, что сейчас ему предложат пропустить по одной, и что он откажется, мол, сегодня за рулем, но этого не произошло. Он попрощался и вышел.
Было около одиннадцати вечера, и набережная была пуста. Самсонов жал на газ, ощущал, как скорость вдавливает тело в кресло по мере того, как разгоняется его породистый немецкий седан. В магнитоле крутился диск с клубной музыкой, пульсировал монотонный ритм, и голова Самсонова была совершенно пуста.
02/2011